Что происходит в мире прессы? С поразительной легкостью в ней мелькают высказывания, оскорбительные для тех, "кто все еще любит Россию". Вроде бы никакая логика статьи не побуждает от критики некоторого частного события или беззакония сразу возноситься к обобщениям культурологического охвата и к рассуждениям о коренных пороках русской истории и православного сознания. Но вдруг - натыкаешься: "Одиозный пример Салтычихи, забившей в Подмосковье более 100 своих крестьян собственноручно, является уродливым национальным символом России". (Капустин М. Поиски жертвы. Россия и евреи. Независимая газета. 1994. 9 дек.). Какая же мера презрения к России, к ее истории и народу стоит за этими поминаниями Салтычихи! Ну кто по сю пору составляет учебники нашей национальной истории, если и сейчас ни журналисты, ни даже школьники не знают, что Салтычиха была арестована, судима, сослана?.. Выродком она была, а отнюдь не "национальным символом". Как верно вскрикнул однажды Бунин: "Какая вековая низость - шулерничать этой Салтычихой, самой обыкновенной сумасшедшей".
┘ "Демократическое" сознание разрешает любую меру хамства при обращении к православной тематике, любую меру бездоказательности. "Разговоры о возрождении Русской Православной Церкви представляются бессмысленными. Это все равно, что надеяться на воскресение лежащей в мавзолее куклы или, вернее, недолговременного ее (его) соседа, зарытого неподалеку. Надо избавляться от всего этого: и от мертвецов, и от Патриархии, как от затяжной болезни, которая непременно оставит следы на теле, но станет наконец вчерашним днем". (Левинсон Л. Несколько замечаний о торжествующей идеологии. Экспресс-хроника. 1995. 26 мая).
И вот, когда однажды все же примечаешь, из чьих уст вылетел очередной плевок, то рано или поздно начинаешь понимать, что есть повод стать антисемитом. Или по крайней мере - повод к тому, чтобы взять себя в руки и не поддаваться эмоциям. Как говорит в таких случаях один мой знакомый православный еврей: "Не делайте меня антисемитом!"
Я понимаю, что от иудея нельзя требовать согласия с христианством. Понятно, что в текстах, предназначенных для внутреннего пользования в иудейских общинах, содержатся уничижительные суждения о христианстве. Понятно, что иногда трудно удержаться и не выплеснуть какую-нибудь отрицательно-критическую мысль по поводу христианства и христианской культуры в массовую прессу. Непонятно другое: как после этого еще можно возмущаться тем, что в итоге в обществе, в том числе и в интеллигенции, начинают копиться ответные - негативные же чувства. Непонятно, как в среде можно все время твердить: "Все евреи в ответе друг за друга" - но при этом требовать, чтобы при критике очевидной и очередной оплошности одного из евреев ни в коем случае не обращали внимания на его национальность
Факт таков: многие публикации в "демократической прессе" причиняют боль православным гражданам России. Люди, причиняющие эту боль, нередко знают, что их действие вызовет эту боль. И тем не менее идут на то, чтобы без всякой хирургической тонкости, наотмашь вторгаться в весьма чувствительную область национально-религиозных чувств (как это сделало НТВ, предупрежденное о том, что христиане России воспримут показ фильма "Последнее искушение Христа" как оскорбление).
Мы уже знаем, что демократия - очень своенравная и капризная дама, у которой много совершенно неожиданных симпатий и антипатий. Но для надежды всегда есть место, и потому я все равно дерзаю спросить: все же демократия предполагает только позволение демжурналистам оскорблять православных и русских, или же она еще позволяет и нам в ответ сказать: "Нам больно. Не хамите!"? (!)
Христианин, конечно, должен быть готов в любом неприятном происшествии увидеть свою вину, свой грех. Не является ли грехом возмущение, которое рождается при слышании кощунств? Кто более виноват в этом случае - кощунник, или же христианин, в чьем присутствии это кощунство было произнесено и который, может, даже слишком вспыльчиво вступился за поруганную святыню?
Слишком многое станет странным, непонятным в мировой истории, и в истории евреев, и в русской культуре, если подмечать лишь неприятные реплики в адрес евреев и не задумываться над тем, что же именно порождает эти реплики и жесты. Вот очень показательный текст, из которого станет ясно, зачем именно я взялся за эту тему: "В мемуарном очерке "Вольный проезд" Марина Цветаева рассказывала о том, как в сентябре голодного восемнадцатого года она отправилась в Тульскую губернию выменивать мыло и ситец на муку, пшено, сало. Она остановилась в доме, где жили красноармейцы-продотрядовцы, приехавшие из Петрограда. Идут реквизиции. Продотрядовцы разбойничают, выжимают из людей последние соки, народ стонет. Реквизиторы - командир продотряда Иосиф Каплан ("еврей, хам, коммунист с золотым слитком на шее"), его жена ("наичернющая евреечка, обожающая золотые вещи и шелковые материи") сотоварищи - Левит, Рузман, какой-то "грузин в красной черкеске" и др. Жена командира говорит: "Иося прав, не может народ больше томиться в оковах буржуазии. Иося мечтает сорвать колокола с сорока сороков московских церквей, чтобы перелить их в памятник Карлу Марксу". Затем следует "мытье пола у хамки", т. е. у "наичернющей евреечки", которая все сделала, чтобы появилось "чувство, что я определенно обращена в рабство". Излагаются разговоры о том, что ЧК возглавляет жид Урицкий Конечно, рассуждает автор "Вольного проезда", и евреи бывают разные И скорбь об убиенном императоре, и проклятия его убийцам. Это далеко не полный перечень всего омерзительного, что, как сгусток грязи, собрано в очерке Марины Цветаевой относительно евреев." И затем - простая фразочка: "Не будем вдаваться в выяснение вопроса, что же все-таки послужило поводом для появления такого антисемитского опуса".
Так почему же не стоит "вдаваться в выяснение вопроса" о том, почему Цветаева вдруг написала "антисемитский опус"? Неужто это ее действие ну никак, ничем не спровоцировано? Неужто она все придумала - и не было ни Урицких, ни "Капланов"?
Когда заходит разговор о причинах революции, о причинах отхода народа от Церкви - то неумно делать вид, будто вина только в народном "маловерии" или в каких-то "врагах Церкви и России". Огромная доля вины лежит на самих людях Церкви, на ее иерархах и служителях. И потому разговор об этой русской катастрофе, обходящей упоминания о наших, русских и церковных грехах, сразу лишается серьезности и становится идеологической погремушкой. Но точно также и разговор о катастрофах еврейских не должен обрываться, едва только заходит речь о причинах и поводах, спровоцировавших негативное отношение к евреям. Именно если мы хотим, чтобы "антисемитские опусы" больше не появлялись - надо "вдаваться в выяснение вопроса - что же все-таки послужило поводом" для их появления.
Если боль есть- то глушить надо боль и то, что ее порождает, а не разговоры о ней. Если не говорить о той боли, о том негативе, что копится в наших душах, если все таить в себе, то может быть взрыв, обвал. Демократия для того и предписывает свободу слова, чтобы, во-первых, уметь диагностировать настроения, формирующиеся у той или иной части общества; во-вторых, чтобы хоть иногда некоторые негативные настроения выходили в пар, в свисток, в слова, а не в реальные дела разрушительного характера; в-третьих, для того, чтобы словесной борьбой, фехтованием ораторов и журналистов заменить ту борьбу, в которой нож или автомат являются главными аргументами.
Я не считаю еврейский народ в чем-то хуже народа русского или любого другого. Я просто не считаю евреев лучше всех остальных народов. Впрочем, сегодня, кажется, даже это уже считается антисемитизмом. Но разве есть национализм в просьбе подходить ко всем народам и ко всем людям с одними и теми же нравственными критериями?
Не знаю - расслышат или нет это мое обращение еврейские журналисты. Если нет - тогда сама русская интеллигенция должна помочь остановить поток провокаций. Для начала - хотя бы осознать само наличие проблемы. Затем - осознать, что русский интеллигент совсем не обязан стесняться того, что он русский. Затем - понять, что звание интеллигента совсем не обязывает оправдывать любую гадость, учиненную еврейским журналистом (оправдывать только на том основании, что он еврей, а евреев, дескать, осуждать нельзя). Затем - попробовать пояснить хотя бы знакомым поносителям русской духовной культуры, что в многонациональной стране так себя вести недопустимо.
Если мы и дальше будем молчать, то однажды обнаружим, что дали надеть на себя такие путы, по сравнению с которыми идеологические шаблоны КПСС были еще очень даже широки. Вот небольшое воспоминание о том будущем, которое мы сами готовим для себя своим молчанием. Израильский писатель С. Дудаков, подвергая идеологической цензуре и порке русскую классику, занес в антисемиты Пушкина и Гоголя. На каком основании? - "Досадно отсутствие положительного образа еврея в творчестве великих писателей". Вам это ничего не напоминает? Не забыли вы еще, как основным недостатком первого варианта фадеевской "Молодой гвардии" считалось отсутствие крупных положительных образов партработников?
А как вам понравится такое высказывание: "Алексей Лосев оказался заурядным антисемитом" Это текст, не просто компрометирующий Лосева, а выводящий его за пределы культуры" (Шушарин Д. Без текста, или По плодам // Сегодня. 1996. 18 окт. Возмущение цензора вызвала публикация "Так истязуется и распинается истина" А.Ф. Лосев в рецензиях ОГПУ // Источник. Вестник архива Президента Российской Федерации). Теперь мы знаем новые критерии культурного пространства: оно, оказывается, вновь совпало с партийностью и идейной выдержанностью. А значит, может вернуться время, когда Достоевский, Бунин, Леонтьев, Розанов, Цветаева снова будут изъяты из культуры; положительные ссылки на их книги станут невозможны. Ведь они высказывались по еврейскому вопросу с "ошибочных" и "реакционных" позиций.
Долго русская интеллигенция отмахивалась от большевиков, не считая возможным вести с ними полемику. Тут, мол, дикие гримасы царизма надо обличать, так что не стоит отвлекаться на полемику с революционерами. Кроме того - царизм ведь преследует большевиков, а значит, нравственно недопустимо критиковать тех, кто в оппозиции. А потом оказалось, что эта болезнь молчания перед проявлениями большевистского хамства стала уже неизлечимой. И если сегодня перед лицом духовных наследников большевизма русская интеллигенция будет столь же угодливо молчать - то и сама не заметит, что молчит-то она уже не по собственному произволению, а потому, что ей в рот умело воткнули очередной кляп.
Тот, кто останавливает хулигана, делает добро и себе, и тому, кого он остановил, удержал от совершения большего греха. Хулиганов же надо осаживать - даже в том случае, если их национальность отличается от национальности тех, кого они задирают. В 1998 году в Москву из одной бедной (действительно бедной) епархии послали диакона собирать пожертвования в переходах московского метро. Как-то поздно вечером на него напал некий странный человек, вытребовал, угрожая бритвой, у него все собранные деньги. Более того - начал измываться над человеком, который заведомо не имел права защищать себя. Несколько раз полоснул бритвой по лицу и по рукам. Диакон (молодой и крепкий) все же не выдержал и ударил садиста. Когда тот пришел в себя, промолвил: "Спасибо тебе за то, что ты меня ударил. А то я ведь собирался убить тебя. А так ты хоть от греха меня удержал".
Впрочем, речь идет не только о хулиганах. Диалог предполагает умение слышать и учитывать реакцию собеседника. Про ту же демократию говорят, что это - система с обратной связью. Демократия расставляет зеркала, в которых власть может увидеть собственное, порой нелицеприятное отражение. На этот раз я решил подставить зеркало некоторым своим коллегам-журналистам и просто засвидетельствовать им: от ваших действий людям бывает больно, будьте осторожней.
Еще одно зеркало (но уже не журналистам, а их хозяевам) подставил недавно журналист Эдуард Тополь. Напомню выдержки из его "Письма олигархам": "Есть российское правительство - Ельцин, Кириенко, Федоров, Степашин. Но главный кукловод имеет длинную еврейскую фамилию - Березовско-Гусинско-Смоленско-Ходорковский и так далее. То есть впервые за тысячу лет с момента поселения евреев в России мы получили реальную власть в этой стране. Я хочу спросить вас в упор: как вы собираетесь употребить ее? Что вы собираетесь делать с этой страной? Уронить ее в хаос нищеты и войн или поднять из грязи? И чувствуете ли вы свою ответственность перед нашим народом за свои действия? Знаете, - затруднился с ответом Б. Березовский. - Мы, конечно, видим, что финансовая власть оказалась в еврейских руках, но с точки зрения исторической ответственности мы на это никогда не смотрели. - Но раз уж так случилось, что у нас вся финансовая власть, а правительство состоит из полуевреев Кириенко и Чубайса, вы ощущаете всю меру риска, которому вы подвергаете наш народ в случае обвала России в пропасть. А вы - я имею в виду и лично вас, и всех остальных евреев-олигархов - так и не осознали это как еврейскую трагедию... Знаете, когда в Германии все немецкие деньги оказались в руках еврейских банкиров, думавших лишь о преумножении своих богатств и власти, там появился Гитлер. Новые же русские чернорубашечники и фашисты всходят при вас, сегодня, на тучной ниве российской беды"
Мне тоже не хочется, чтобы в России были погромы. Но у меня есть свои причины для этого нежелания. Один из них: я не хочу, чтобы Россия и Русская Церковь были опозорены таким страшным, неконтролируемым выплеском разрушительной энергии.
Господ с НТВ и иных представителей демпрессы я просто прошу: не делайте меня антисемитом. Я не хочу им стать.